Анализировать принятый Госдумой в первом чтении закон "Об образовании" неинтересно и скучно по причине его бессодержательности. Вся его суть сводится к одному – государство снимает с себя какую-либо ответственность в сфере образования, отказывается от каких-либо конкретных гарантий по его обеспечению, но присваивает ведомству Ливанова все полномочия на управление этой сферой.
Вот как в законопроекте определяется образование: "общественно значимое благо, под которым понимается единый целенаправленный процесс воспитания и обучения в интересах человека, семьи, общества и государства, а также совокупность приобретаемых знаний, умений, навыков, ценностных установок, опыта деятельности и компетенций определенного объема и сложности в целях интеллектуального, духовно-нравственного, творческого и физического развития человека, удовлетворения его образовательных потребностей и интересов".
Не говоря о том, что образование вовсе не есть воспитание (хотя должно с ним совмещаться), оно вовсе не подразумевает приобретение ценностных установок. Потому что, к сожалению, можно быть великолепно образованным и абсолютно циничным. По мнению авторов, образование – нечто вроде единства обучения и воспитания. А вот воспитание – это "организуемая в системе образования деятельность, направленная на развитие личности, создание условий для самоопределения и социализации обучающегося на основе социокультурных и духовно-нравственных ценностей, принятых в обществе правил и норм поведения в интересах человека, семьи, общества и государства".
Тоже бред, потому что воспитание – это воздействие на личность и приобретение ею благодаря этому воздействию определенных качеств, а не "организуемая в системе образования деятельность". Кстати, а что если она организуется не в системе образования – это уже не воспитание?
При этом обучение, согласно закону, это "целенаправленный процесс организации учебной деятельности обучающихся по овладению знаниями, умениями, навыками и компетенциями... и формированию у обучающихся мотивации к получению образования на протяжении всей жизни". Вообще, если на то пошло, формирование мотивации – это не обучение, а как раз воспитание.
Таким образом, закон об образовании писали люди, не знающие в принципе, что такое образование, воспитание и обучение.
В документе ни разу не упоминается слово "профессор" – и лишь три раза словосочетание "профессорско-преподавательский состав". Ни разу не упоминаются доцент и доктор наук (один раз встречается лишь "докторантура"). Только два раза встречается слово "диссертация". И ни разу не упоминается "ученый". Точно также в нем не встречается словосочетание "оплата труда преподавателей". Есть выражение "оплата образовательных услуг", есть – оплата жилых помещений во время учебы, есть – оплата экспертов при проведении аккредитации.
Про оплату труда педагогов – ничего. Как и про ее размер. Правда, слово "стипендия" упоминается 36 раз. Но про ее размер опять же ничего не сказано. Кроме того, что он определяется органами исполнительной власти, то есть на основе произвола чиновников. Слово "кафедра" упоминается два раза: при перечислении существующих наряду с факультетами и иными структурами подразделений – ни слова о том, что это вообще такое, зачем они нужны и чем занимаются. С факультетами такая же ситуация.
Декларируется набор общих академических прав (свобода выражения своего мнения, свобода выбора учебников, свобода участия в подготовке программ), но не говорится ни слова о гарантии этих прав и их защите от административного произвола, равно как и об ответственности администрации за нарушение этих прав.
Подтверждается право на сокращенную рабочую неделю преподавателей, но ни слова не говорится о нормировании их нагрузки, точнее, право на бесконтрольное ее повышение оставляется за министерством.
Подтверждается право на удлиненный оплачиваемый отпуск, но если раньше он несколько десятилетий составлял 58 календарных дней, то нынешний закон отдает право на определение его длительности министерству.
Подтверждается право на годичный творческий отпуск не реже, чем раз в десять лет, но условия его предоставления будет определять опять же министерство.
Закон вообще не закрепляет ни за учениками и студентами, ни за преподавателями ничего определенного и гарантированного – он ставит их в полную зависимость от министра образования и его полуграмотных коллег.
Закон вполне справедливо запрещает "использовать образовательный процесс в целях политической агитации, принуждения к принятию политических, религиозных или иных убеждений". С первыми – понятно, а вот что значит "иных"? Например, можно ли агитировать за то, что честность, как и научная добросовестность – это хорошо? Или за то, что Родина – это ценность для гражданина своей страны? По букве закона получается, что нельзя.
То, что пропаганда политических и религиозных пристрастий запрещена, это правильно. Но при этом "программы в части учебных курсов, предметов и дисциплин (модулей), направленных на получение обучающимися знаний об основах духовно-нравственной культуры народов Российской Федерации, нравственных принципах, исторических и культурных традициях мировой религии (мировых религий), проходят экспертизу в централизованной религиозной организации на предмет соответствия их содержания вероучению, историческим и культурным традициям этой централизованной религиозной организации". То есть, утверждать курс истории религии должны не историки, а представители официальных структур этой религии. Значит ли это, что программы, касающиеся истории католичества, будут согласовываться с Ватиканом?
Кстати, преподавать предметы, касающиеся этих вопросов могут только люди, рекомендованные той или иной религиозной организацией. Это уже вообще полностью противоречит Конституции РФ и принципу отделения школы от Церкви, а Церкви от государства, равно как и принципу светского характера российского государства. Неудивительно, что министр образования публично агитировал за осуществление процесса обучения в школе в соответствии с религиозными трацициями ислама.
При этом, хотя о "светском характере образования в государственных и муниципальных образовательных организациях" в законе однажды упоминается, в нем не объясняется, как это нужно понимать.
Наверное, абсолютно правильно, что закон запрещает принуждать учащихся к принятию тех или иных убеждений "посредством сообщения обучающимся недостоверных сведений об исторических, национальных, религиозных и культурных традициях народов". Вообще, сообщать в школе недостоверные сведения недопустимо.
Проблема в том, кто и на основании каких критериев будет определять достоверность или недостоверность тех или иных сведений. В точных науках вообще признанное достоверным сегодня может быть опровергнуто тем или иным последним открытием. Даже в них те или иные достоверности условны. Вот земля, например, как давно уже известно, не круглая, а приплюснута у полюсов. Можно ли считать достоверным утверждение, что она круглая? Кстати, утверждение о том, что параллельные прямые не пересекаются, тоже не абсолютно достоверно.
Об общественных и гуманитарных науках в этом плане говорить вообще бессмысленно. Достоверно только одно: либо вносившие закон в Госдуму и голосовавшие за него, его не читали, либо они в него не вникали, либо просто не понимали, о чем идет речь. И адекватно прокомментировать это сегодня мог бы только президент, отправив в отставку министра Ливанова. Тем более, что для этого есть все объективные основания: выговор он получил, зарплату работникам высшей школы и после него не повысил, проимитировав ее повышение несколькими сотнями рублей.
По данным последнего опроса ФОМ, работу Министерства образования положительно оценивают 22% граждан, отрицательно – 40%. Остальные просто ничего о ней не знают. То есть две трети о ней знающих ставят этому министерству и его руководителю двойку, и лишь треть – тройки, четверки и пятерки.
Сергей ЧЕРНЯХОВСКИЙ,
доктор политических наук, профессор, действительный член Академии политической науки
