На днях в России имел место криминальный эпизод, вызвавший мощный общественный резонанс. Житель Тульской области Гегам Саркисян отбился от четырех вооруженных грабителей, ворвавшихся в его дом и угрожавших убить его семью. Причем, не только отбился, но и уничтожил троих, ранив четвертого.
При этом сразу же встал вопрос об открытии уголовного дела по обвинению Саркисяна в превышении мер необходимой самообороны. Правда, официальный представитель СКР Владимир Маркин признал, что, конечно, в такой ситуации подвергшийся нападению не всегда может в полной мере определить необходимые пределы самообороны. В тоже время руководитель управления СКР по Тульской области Татьяна Сергеева заявила на пресс-конференции, что следствие не исключает факт их превышения. Но, после того, как в защиту Саркисяна поднялась мощная общественная волна, в комитете все же заявили, что оснований для его уголовного преследования нет.
Вообще, проблема эта не нова. Еще в советское время появилась практика привлечения к уголовной ответственности тех, кто себя защищает. Развитием этой же тенденции стало навязчивое стремление людей, называющих себя правозащитниками, бороться за улучшение положения преступников при полном игнорировании прав и интересов их жертв.
С какого-то неуловимого момента в общество стали внедрять привычку быть жертвой и смиряться с этим. Не привычку к жертвенности, когда ты сам готов пожертвовать собой ради того, что для тебя важнее жизни, а именно привычку покоряться насилию. Сопротивление последнему стало трактоваться как явление более предосудительное, чем само насилие. Причем, прикрывалось это превращение человека в добычу для хищников красивыми словами о том, что "бандиты по определению плохие, но мы же люди, мы не должны им уподобляться".
Общество пыталось этому сопротивляться, в том числе средствами искусства. В 1982 году вышел фильм "Средь бела дня", где герой, которого играет Валерий Золотухин, отбиваясь от банды несовершеннолетних пьяных подростков убивает одного из них. И даже прокурор на суде отказывается от обвинения и требует оправдать обвиняемого. Однако суд, во главе с опустившейся в своем бесстыдстве до предела женщиной-судьей, даже при отсутствии обвинения приговаривает защищавшегося к семи годам тюрьмы. И судья по окончании говорит прокурору: "И вообще, я так ненавижу все эти драки, самосуды! Ненавижу!". Она ненавидит драки – и сажает в тюрьму тех, кто от них защищается.
Был и другой фильм того времени, где следователь говорит человеку, отбившемуся от шайки хамов: "Ну, а зачем вы его ударили?". Обвиняемый отвечает: "Так он мне в лицо плюнул!". И в ответ вновь слышит: "Так это я понимаю, а бить-то зачем?". Такая вот мерзкая демагогия, направленная на воспитание рабов. Если тебя оскорбляют, нельзя вступаться за свою честь. Нельзя бить в ответ. Правда, как оказалось, следователь был прямо подкуплен тем местным чиновником, кампания которого оскорбила героя и получила от него отпор.
Шайки полупьяных подростков фланируют по улицам города, сквернословят в транспорте, пьют и шумят в подъездах, но милиция старается не обращать на них внимания. А если гражданин сам начнет защищать свое достоинство и ответит так, как он должен ответить в данной ситуации, виновным окажется он.
Тебе можно плюнуть в лицо и в милиции даже не примут заявление по этому поводу. Да и откуда ты возьмешь свидетелей... Но если ты сохранил свое человеческое достоинство и сломал мерзавцу челюсть – ты будешь осужден.
И так воспитали общество, не имеющее чести, которое способно вытерпеть все, что угодно. Животный тезис о том, что "ни одна идея не стоит жизни человека", тоже родилась из подлого правила: "Оскорбили – отойди в сторону".
Но человек тем и отличается от животного, что ему есть за что умирать, кроме своего биологического существования. Неспособный защитить свою честь неспособен будет сражаться и за свою страну. Неспособный умереть за идею и веру опускается на уровень животного. Неспособный вступиться за свою честь опускается еще ниже – он становится овощем.
Люди станут вежливы тогда, когда будут знать, что за хамство нужно отвечать. Люди не будут нападать на других, когда будут знать, что им дадут отпор.
В "Роб Рое" Вальтер Скотт упоминает, что все шотландские горцы того времени были предельно вежливы друг с другом. Потому что у каждого на боку висел палаш, и каждый знал, что за невежливое слово придется драться насмерть. Никто из них не боялся схватки, но идти на бой из-за собственной невежливости тоже никто не хотел.
В Конституции России записано, что честь человека, его жизнь, его жилище – неприкосновенны. Но как они могут быть неприкосновенны, если в защите их человека ограничивают и всегда готовы обвинить его в превышении границ необходимой самообороны?
И дело даже не в том, как их определять, и не в том, чтобы признать оправданной ошибку человека. Дело в том, что их в подобном понимании вообще не может быть. Если к тебе в дом пришли против твоего желания, не может быть ограничений в твоих действиях по выдворению непрошенных гостей. Они нарушили твое право на неприкосновенность жилища. И ты имеешь право использовать все средства для их выдворения.
Если на тебя напали, перед тобой вообще не должен стоять вопрос о границах самообороны – ты должен обороняться. Как говориться, "кто к нам с мечом пришел – от меча и погибнет". Но современное российское законодательство еще с советских времен требует, чтобы, во-первых, он не погибал, а лишь предъявил справку о праве на ношение оружия. Во-вторых, если он мечом замахнулся, ты еще не можешь ему ответить – возможно, он поднял меч только для того, чтобы удобнее было его держать. В-третьих, если он тебя еще не убил, в милиции могут не принять твое заявление, потому что не доказано, что он хотел тебя убить.
Если тебе плюнули в лицо, ты вообще не имеешь права на реальную защиту своей чести. Кстати, по инициативе Медведева принят закон о том, что публичное оскорбление и клевета отныне уголовно не наказуемы.
Но защита чести – это больше чем защита жизни. Если кто-либо оскорбил твою мать, жену, дочь, ты имеешь естественное право его покарать. И за покушение на честь во все временя отвечали жизнью.
Сегодня общество вступилось за Гегама Саркисяна. И есть основания надеяться на то, что российское правосудие не предъявит ему обвинений в том, что он защитил свой дом, семью и жизнь. Но ненормально уже то, что за него приходится вступаться.
Он уничтожил трех бандитов, покушавшихся на жизнь и честь гражданина Российской Федерации. Его можно лишь наградить за борьбу с преступностью. Возможно ли обвинение солдату, уничтожившему на фронте трех солдат вражеской армии? Напавший на гражданина России подлежит уничтожению по факту нападения на гражданина России.
Нужно просто понять и признать: мы имеем право защищаться. Мы имели бы его даже в том случае, если бы нас могла защитить милиция. Но она нас защищать не способна. И тем более мы имеем право защищаться.
Сергей ЧЕРНЯХОВСКИЙ,
доктор политических наук, профессор, действительный член Академии политической науки
P.S: Митинг, на котором будут требовать введения разрешения на ношение короткоствольного нарезного оружия, может пройти в ближайшее время в Волгограде. В Москве и ряде других городов России подобная акция пройдет уже завтра. Как рассказал журналистам руководитель Волгоградского регионального отделения партии «Правое дело» Андрей Куприков, они хотели провести аналогичную акцию в те же сроки, что и в Москве. Однако «решили отложить этот митинг и посмотреть на его результаты в других городах. Мы считаем, что разрешение на ношение гражданами огнестрельного оружия – одно из прав, которые в России нужно ввести обязательно, и не исключено, что после митинга в Москве аналогичное мероприятие будет проведено и в Волгограде»
