Не исключено, впрочем…
А, может, речь надо вести о совсем других носителях
Полиция намерена контролировать, "кто что слушает, читает и смотрит"
Подводя итоги масштабной переаттестации полицейских кадров, глава МВД Рашид Нургалиев выступил с проектом тотального мониторинга личной жизни россиян. Для того чтобы пресечь растущий экстремизм в стране, министр предлагает взять под контроль музыкальные, визуальные и литературные пристрастия молодежи.
"Мне кажется, давно назрела ситуация, чтобы провести мониторинг в стране, узнать, кто что слушает, читает и смотрит", – заявил Нургалиев на первом заседании новой межведомственной комиссии по противодействию экстремизму. "Сейчас забыли романсы, вальсы, все, что нас объединяло, истоки и корни", – пояснил глава МВД, предложив перед этим "разработать комплекс мер для ограничения деятельности отдельных интернет-ресурсов". Никто из подчиненных не рискнул возразить шефу полиции. Более того, его уверили, что для этого тотального контроля в стране имеются все технические возможности.
Такая убежденность полиции подкрепляется не только потоком средств, выделяемых МВД на работу системы мониторинга в сети интернет, но и подтверждается жалобами правозащитников на зачистку политического поля в регионах. В "черные списки" правоохранительных органов помимо предполагаемых экстремистов чаще всего попадают инакомыслящие люди. Можно вспомнить, например, Савву Терентьева – блогера из Сыктывкара, чья "нелюбовь к милиции" сделала его политическим беженцем.
"Мы уже внесли изменения в федеральный закон о СМИ, – поделился информацией с коллегами Рашид Нургалиев. – Теперь в определенных случаях Интернет-сайты будут относиться к СМИ". Мысль главного полицейского страны о превращении сайтов в средства массовой информации понятна – зарегистрированные сетевые ресурсы проще контролировать. Кстати, в России, по данным Нургалиева, насчитывается 7,5 тысяч порталов экстремистской направленности, в которых активную роль играет молодежь.
Пользователи Сети, как известно, очень негативно оценивают деятельность правоохранительных органов, считая ее крайне неудовлетворительной. Причем, критикуют они силовиков вполне открыто, подтверждая свои доводы многочисленными конкретными примерами. Милицейскому начальству эта критика, разумеется, никогда не нравилась. Проще говоря, долгое время между силовиками и блогерами в интернете шла настоящая война. По большому счету, "стражи порядка" ее проигрывали и всегда мечтали о том, чтобы применить в отношении "противника" самое сильное оружие – закон, заставляющий его замолчать. Вот почему нынешние заявления главы МВД Рунет практически единодушно воспринял как угрозу вторжения силовых структур в личную жизнь граждан. Судя по всему, эти опасения не беспочвенны.
И хотя новоиспеченные полицейские вряд ли имеют четкий план по контролю над жизнью россиян, в МВД еще остались сотрудники, которые не забыли советский опыт работы с инакомыслием, особенно в молодежной среде. В то время милиция была, мягко говоря, самым неприятным раздражителем у тех, кто пытался жить за рамками официальной культуры, предпочитая проверенным самодеятельным коллективам и частушкам иностранную музыку, пленумам и партийным собраниям – откровенные политические беседы на кухне и прослушивание "вражьих" радиостанций. Казалось, эпоха, когда милиционеры с ножницами в руках охотились на длинноволосых "стиляг" прошла и никогда уже не повторится. Но кто знает, чем обернется, в конечном счете, повышенный интерес главного полицейского страны к современной молодежной субкультуре. Как говорится, никогда не говори "никогда"...
Не исключено, впрочем, что сказанное Рашидом Нургалиевом – очередное его "чудачество". Ведь министр уже назидательно демонстрировал отвыкшим от элементарной физкультуры подчиненным йоговские "позы лотоса", убежденно изрекал, что гражданин имеет право оказывать сопротивление милиционеру. Вопрос только в том, как интерпретируют слова своего начальника сами правоохранители. Все помнят, например, дело об избиении кировскими милиционерами 62-летнего профессора консерватории Белоглазова. Если исходить из логики Нургалиева, этот инцидент произошел потому, что профессор не специализировался на романсах и вальсах.
В СССР контролировать поведение людей силовикам было нетрудно: все граждане были на виду у милиции. Сотрудникам в погонах активно помогали "сознательные" сотрудники вузов, подконтрольные общественные организации, комсомол, компартия, наконец. А попробуй сегодня осади блогера, который свое настоящее имя скрывает, но хорошо известен всем под вымышленным "ником". Да и что поделать с комментариями в "Фейсбуке" или "Твиттере" – просто отключить их не получится.
Виртуальные сообщества гораздо дружнее, чем в жизни – весть о притеснениях любого блогера моментально станет известной десяткам, а то и сотням тысяч сетевых читателей. С трудом верится, что наши полицейские смогут с утра до ночи слушать музыкальное радио и сканировать хит-парады, мониторить скачивание треков в интернете. Можно, конечно, пойти по пути Китая, власти которого давно сделали недоступными ряд популярных интернет-ресурсов. Но это будет уже не Россия, а совсем другая страна. К тому же такой контроль за музыкальными, визуальными и литературными пристрастиями молодежи не имеет никакого отношения к борьбе с экстремизмом.
Характерно, что еще в 2006 году Рашид Нургалиев уже называл ошеломляющие цифры: тогда в рядах молодежных организаций экстремистской направленности насчитали 10 тысяч человек, объединенных в 150 организаций. Прошло 3,5 года и в статье министра в "Российской газете" прозвучали новые цифры: в нашей стране уже 200 тысяч экстремистов! Не будем обвинять главу МВД в преднамеренной лжи или подтасовке социологических данных. Однако заметим, что в США и ряде других стран силовые ведомства добиваются контроля над личной жизнью граждан именно путем систематического запугивания общества явными и мифическими угрозами. Страх, как известно, – средство, которое помогает забыть о текущих экономических и социальных проблемах.
Очередные заявления Нургалиева серьезно обеспокоили многих россиян. Однако председатель Совета при президенте РФ по правам человека и развитию гражданского общества Михаил Федотов уверяет, что лично он ничего не слышал о намерениях государства вмешаться в личную жизнь граждан. На этом можно было бы поставить точку и ждать дальнейшего развития событий, но тревожат факты. Дело в том, что запрос об ограничениях в общественной жизни исходит не только из милицейской среды. Сегодня целый ряд известных деятелей выступает за аналогичное "наведение порядка" и объясняет необходимость ужесточения контроля за обществом проблемами с безопасностью и возросшим экстремизмом.
Конечно, общее снижение культуры, которое получило меткое название "дебилизация", не может не волновать. Но только вряд ли все это – дело рук блогеров и "несознательной" молодежи. Если основная масса населения страны с маниакальным удовольствием "поглощает" "Дом-2", бандитские сериалы и распевает вместе с популярными российскими "шансонье" блатные песни, то речь идет о совсем других носителях и распространителях современных масскультовских трендов. С ними на самом деле никто и не думает бороться, потому что пока "пипл хавает", он ни о чем не думает. Это создает самую прочную основу для политической стабильности и продолжения прежнего курса. А несогласие с "дебилизацией" общества легко превращается в инакомыслие.
Заявив публично о наличии семи с половиной тысяч экстремистских сайтов, Рашид Нургалиев не разъяснил, какие ресурсы он имел в виду. Логично было бы разместить этот "черный список" на сайте МВД, как предупреждение об опасности. Полицейские чиновники могли бы также показать, какие блоги или сетевые дневники находятся в зоне их профилактики. А для продолжения диалога с обществом они могли бы предложить список хорошей, с их точки зрения, музыки, литературы и кинофильмов. Глядишь, молодежь откроет для себя новые культурные миры и скажет полицейским спасибо.
В известном фильме Сергея Соловьева "Черная роза – эмблема печали, черная роза – эмблема любви" герой актера Александра Абдулова говорил: "Музыка – народная, слова – МВД". Кажется, сегодня мы наблюдаем именно эту "отрыжку" прежней эпохи, которая, видимо, никак не хочет становиться историей.
