В июле окончательно вступил в силу федеральный закон № 83 "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием правового положения государственных (муниципальных) учреждений". Как предупреждают эксперты, это один из тех законов, негативные последствия которых в скором времени может лично почувствовать на себе практически каждый гражданин нашей страны.
Читать текст этого документа совершенно бессмысленно: в нем недосказано гораздо больше, чем сказано. Его смысл, как уверяли нас готовившие законопроект чиновники и активно продвигавшие его одобрение депутаты от партии власти, в том, чтобы реформировать бюджетную сферу, сократив внутренние издержки и улучшив ее эффективность. Для этого все государственные (муниципальные) учреждения делятся на три типа – казенные, бюджетные и автономные. Часть из них должна была определиться со своим статусом и перейти на новую систему финансирования в соответствии с государственным заказом с 1 января этого года, остальные – с 1 июля.
Краткая суть закона проста: бюджетным учреждениям предоставлено больше имущественной самостоятельности. Они вправе выполнять работы, оказывать услуги, относящиеся к их основным видам деятельности, для граждан и юридических лиц за плату и на одинаковых при оказании одних и тех же услуг условиях. То есть реализация полномочий государственных органов или органов местного самоуправления в целом ряде сфер (науки, образования, здравоохранения, культуры, соцзащиты, занятости населения, физкультуры и спорта и т.д.) становится, мягко говоря, не совсем бесплатной. А финансовое обеспечение выполнения бюджетным учреждением государственного (муниципального) задания будет осуществляться в виде субсидий из соответствующего бюджета. Разумеется, в законе есть еще множество всяких нюансов, но суть именно такова.
О том, что результаты введения в жизнь норм этого закона будут очень плачевны, еще весной заговорили члены Общественной палаты – отнюдь не самой оппозиционной по отношению к власти организации. На слушаниях в ОП рассказали, что, например, в Дагестане, прикрываясь 83-м федеральным законом, "начали резать фельдшерские пункты" (то есть, сокращать их). Хотя в местах, где любая медицинская помощь – большая проблема, где даже фельдшеров можно по пальцам пересчитать, подобные шаги просто недопустимы. Надо сказать, что жалобы о закрытии "нерентабельных" медучреждений в сельской местности поступают довольно часто. Причем, абсолютно ясно, что подобные решения принимаются региональными и муниципальными властями, исходя исключительно из экономических соображений.
Чтобы узнать, как идет в стране внедрение новой системы, Всероссийский союз местного самоуправления и Агентство стратегических инициатив провели совместный социологический опрос. Итог его был очень оптимистичен: оказалось, что население о реформе госучреждений знает, и качество госуслуг не ухудшилось. Только вот контингент опрашиваемых почему-то оказался весьма специфическим: об отношении к реформе спрашивали не простых людей, а тех, кто эту реформу проводит.
Всем понятно, что чиновники не в состоянии объективно оценить качество предоставляемых ими услуг. В цивилизованных социально ориентированных странах оценку госуслугам дает исключительно население, а не чиновники. Но в нашем случае даже социология становится продуктом привычного вранья и подтасовок. Члены Общественной палаты предложили ввести законодательную норму о проведении регулярных опросов населения по оценке качества социальных услуг, но делать это должны не "заказные", а независимые эксперты. Пройдет ли такое предложение в Госдуме, сказать трудно, ведь именно партия чиновников имеет сегодня большинство депутатских мандатов.
Тем временем, следуя нормам 83-го федерального закона, в разряд казенных учреждений перевели все столичные хосписы. Напомним, что казенное учреждение отличается от автономного и бюджетного своей крайней несамостоятельностью. Если казенное учреждение заработало какие-то деньги, оно не может ими распоряжаться, полученные средства зачисляются в госбюджет.
И еще такие учреждения не могут, например, получать благотворительную помощь. Но хоспис – это место, где содержат смертельно больных людей, которым стараются облегчить их страдания. Во всем мире хосписы не могут обойтись без средств благотворителей, а в нашей стране, оказывается, могут. Спрашивается: кому сделали лучше – пациентам, больным раком в последней стадии, или персоналу, которому и без этого статуса приходится тяжко?
Наибольшие споры вызвала 41-я статья закона о финансовом обеспечении образовательной деятельности. Копья вокруг нее начали ломаться задолго до 8 мая 2010 года, когда закон был принят, и ломаются до сих пор. Как утверждают противники закона, он ставит крест на среднем образовании в стране. Защитники закона обороняются, приводя в его пользу большое количество не слишком убедительных аргументов, а иногда и просто проговариваясь об истинных намерениях разработчиков документа.
Так, вскоре после подписания 83-го федерального закона президентом Дмитрием Медведевым, заместитель министра финансов России Татьяна Нестеренко заявила в одном из своих интервью: "Простые граждане, конечно, не должны знать все тонкости закона, но они должны быть уверены, что платить за образование не обязаны. Оно в России бесплатное и останется таковым". Чиновница лукавила: те "госуслуги", которые наши школьники смогут получить бесплатно, можно назвать образованием только с очень большими оговорками.
Как можно вообще говорить о едином образовании в стране, если субсидия, выделяемая школе, зависит теперь от количества учащихся, а детская душа (у нас ведь сегодня практикуется "подушевое финансирование") в разных регионах стоит от 18 до 110 тысяч рублей в год, в зависимости от возможностей местного бюджета. Какие единые стандарты могут вводиться в этой ситуации? По мнению известного педагога Евгения Ямбурга, переход общеобразовательной школы на новые принципы работы приводит к тому, что "школа постепенно стала превращаться в то место, где дети мешают администрации и педагогам работать с документами".
А вот чиновники как раз и ставят административную работу во главу угла существования современной школы. Вот как рассуждает, например, замминистра Нестеренко: "Говорят, нет директоров с соответствующими навыками, нет хороших бухгалтеров в школе. А раз нет, значит, не надо допускать неподготовленный менеджмент к управлению хозяйством школы. Тогда решением учредителя – в казенные учреждения, и все. Пусть занимаются положенной им деятельностью и к деньгам не прикасаются. Приди, отчитай часы, организуй работу. Деньги за тебя будут считать, формировать смету, учитывать внебюджетные доходы, например, существовавшие ранее и хорошо себя зарекомендовавшие централизованные бухгалтерии при органах исполнительной власти".
В этом признании – печальная судьба отечественного образования. Впрочем, не только его. И образование, и здравоохранение, и культура поставлены 83-м федеральным законом перед выбором: либо выживать, занимаясь бизнесом на услугах, которые еще вчера были бесплатными, либо идти в рабство к чиновникам. Третьего не предусмотрено.
В свое время Бисмарк утверждал: "Тот, кто экономит на школах, будет строить тюрьмы". Нынешняя российская власть сегодня экономит и на школах, и на больницах, и на науке, и на культуре, и вообще на всем, что имеет отношение к обществу и его развитию. Не исключено, что и тюрьмы скоро станут строить платные. Зато в больших количествах.
