80-летие своего земляка, всемирно известного ученого - филолога, доктора наук, академика РАН Олега Николаевича Трубачева в Волгограде отметили, в том числе, и презентацией книги «Блокнот сталинградца. Она прошла в музее-заповеднике «Сталинградская битва» .Место выбрано далеко не случайно.
В 1942 году 12-летний Олег Трубачев начал вести дневник, в котором делился своими впечатлениями, наблюдениями и своим восприятием Сталинградской битвы. Подлинник блокнота с записями будущего известного ученого-слависта был передан в Волгоград на вечное хранение вдовой Олега Николаевича , доктором филологических наук Галиной Александровной Богатовой. Ввремя презентации книги гостям показали фильм, созданный учениками муниципального лицея №8 "Олимпия" по книге "Блокнот сталинградца". Эта кинолента признана победителем в номинации "Дебют" VI Международного фестиваля телепрограмм и телефильмов "Вечный огонь", прошедшего в Волгограде в мае текущего года.
“Было около четырех часов пополудни, и солнце постепенно склонялось к западу. Внезапно объявили по радио: угроза воздушного нападения продолжается (тревога была объявлена еще утром). Никто не удивился потому, что часто тревоги проходили без единого выстрела. Я гулял в это время с товарищами по улице, и мы не обращали внимания ни на тревогу, ни на редкие отдаленные выстрелы. Вдруг в воздухе послышался многоголосый рокот самолетов и частые дребезжащие выстрелы зениток, а посмотрев в сторону заходящего солнца, я увидел множество медленно идущих самолетов, окруженных разрывами снарядов. Папа, вышедший вместе со мною во двор, велел всем идти в щель, находившуюся в соседнем дворе, соединенном с нашим двором калиткой. Не успели мы вбежать в щель, как пронзительный свист прорезал воздух, и тяжелый удар раздалсягде-то вблизи. Упала первая бомба. Бабушка и дедушка, захваченные бомбардировкой врасплох, вбежали в щель, уже втолкнутые воздушной волной. Через несколько мгновений свист и взрывы бомб слились в один ужасающий грохот. При каждом новом взрыве песок и глина комьями сыпались в открытую дверь, поднималась пыль. Воздух был тяжел, пахло порохом и дымом. Когда нарастающий свист приближался, приходилось открывать рот и затыкать уши, иначе могли полопаться барабанные перепонки. <…>
Весь север со стороны центра города был объят багровым заревом пожара. К востоку это зарево постепенно уменьшалось, но на самом востоке, то есть на берегу Волги, оно снова увеличивалось и заканчивалось наверху темно-желтой полосой, закрывавшей все небо и солнце. Все шоссе по Ковровской улице было изрыто воронками от бомб: завалено кучами пепла, земли и обломками от строений. К западу от берега Волги мы наблюдали ту же картину: разрушенные , обгорелые стены, дымящиеся груды развалин и зияющие, еще совсем свежие воронки. Оставшиеся здания большей частью пылали, и видно было, как рушились одна за другой горящие рамы, подпорки, потом все здание превращалось в груду развалин. По небу, плавно кружась, летели искры. Пахло гарью. <…>
Было десять часов утра. Не успели мы войти в подвал, как раздалось гудение самолетов и редкие пулеметные очереди. Гул то приближался, то удалялся. Происходил воздушный бой. Но вскоре гул затих вдали и на смену ему раздался неторопливый, кряхтящий будто от тяжести, гул. Летели бомбардировщики. Затарахтели зенитки, разъезжая по улицам на автомашинах. Заговорили пулеметы. Гул приближался. Немецкие бомбардировщики ответили пулеметами и пушками. Вдруг от их рокота отделились пронзительные звенящие звуки, которые с легким свистом раздроблялись на сотни других звуков. Было тихо. И вдруг... Тишина лопнула, тяжелые оглушающие удары раздавались все ближе, ближе... Откуда-то летели камни, трещали доски. Удары рубили, рвали, прорезываясь частыми выстрелами зениток. Воздух с силой рвался в слуховые отверстия, взметая пыль и песок. Вдруг где-то вблизи раздался оглушительный удар, виски сдавило обручем, и в груди прервалось дыхание. Взрывы следовали один за другим, не переставая, как будто соблюдая очередь, но иногда раздавались так часто, что сливались в один гул, сотрясающий все окружающее. Так продолжалось весь день и всю ночь. <…>
Давно мы уже забыли, что такое тишина. Теперь существовала только “фронтовая тишина”, изобилующая жужжанием снарядов, взрывами бомб и частыми разрывами шрапнельных снарядов. Со стороны фронта раздавались мощные ухающие удары, и был виден желтый дым, поднимающийся высокой завесой.<…>
Подняв голову, я увидел самолет, который, пролетая, оставлял позади себя белые облачка. Похожие на дым, они рассеивались на белые точки и опускались, все более увеличиваясь. Вот одна из них села на дерево, другая опускалась на улицу. Это были какие-то бумажные листки.
— Листовки! — крикнул кто-то. Да, это были листовки. Розовые листовки, кружась, опускались на землю. Из интереса узнать, что в листовках написано, я выбежал на улицу. Подобрав одну, я осмотрел ее. Вот что в ней было: “Командиры, политработники и бойцы, бросайте все и переходите на нашу сторону. Для перехода в плен пропуском будет служить листовка и пароль Ш.В.З. (штык в землю). Красноармейцы! Прекращайте военные действия против нас. Сомневаться в том, что мы сломим сопротивление русских, не приходится”. Затем следующий абзац: “Жители городов! Сохраняйте военные объекты, кино, театры, заводы, фабрики и жилые дома. Мы придем скоро, и после войны вас ждет прекрасная жизнь”. Для примера приведен нижеследующий рисунок: небольшая хата, чистенький двор, корова, козы, собака и счастливо улыбающиеся люди. В довершение всей болтовни напечатана была тощая свастика и винтовка со штыком, воткнутым в землю. Странно было то, что немцы, говоря о сохранении заводов и зданий, сами их бомбили. Что до кино и театров, так они все давно уже были разрушены.<…>
Вот моторка сделала поворот и подошла к левому берегу. Мягко врезалась в песок носом и остановилась. Стук мотора умолк. Мы сошли на берег по узкой, мокрой сходне. Берег был покрыт полосой сыпучего песка, легко осыпавшегося под ногами. Веяло жарким ветром, несшим дым со стороны Сталинграда. Раздался выстрел и, просвистев недалеко над водой, разорвалась шрапнель. За ней другая, третья… началась канонада. Разрывы быстро лепились на небе. Оставаться на берегу было опасно. Мы пошли по откосу к хатам. Оглянувшись, увидели охваченный дымом и пламенем родной город, и я сразу почувствовал, как дороги были те годы, которые я провел в Сталинграде”.
Не случайно было выбрано и время проведения презентации книги. Один из крупнейших ученых-славистов современности, автор более 200 научных работ, многотомного Этимологического словаря славянских языков, Олег Николаевич Трубачев трепетно относился к русскому языку, его нормам и его развитию. Он боролся против засорения русского языка ненужными иноязычными заимствованиями, нецензурной и сниженной лексикой, разрушением языковых норм, ухудшение речевой культуры. И потому вполне логичным было решение администрации Волгограда приурочить к юбилею ученого проведение городского фестиваля «Дни русского языка». Подобный фестиваль проводится в областном центре уже в третий раз.
