Многие удивятся, но к войне стали однозначно плохо относиться только в XX веке, открывшему человечеству степень разрушительности этой самой человеческой природы. Концлагеря, истребление мирного населения, геноцид и оружие массового поражения – это всё, что натворили последние четыре-пять поколений.
Только после второй мировой война окончательно стала синонимом абсолютного зла, потому, что потери среди мирного населения стали многократно превосходить число погибших среди военных. И в современных военных конфликтах враждующие стороны всячески пытаются продемонстрировать международному сообществу вынужденный или даже «миротворческий» характер военной агрессии, защиту местного гражданского населения от их же собственных властей, ограниченность военного присутствия в том или ином регионе. Даже ракетно-бомбовые удары деликатно называют «точечными», пытаясь подчеркнуть, что попадут они исключительно на плохих людей, а хорошие рядом будут продолжать спокойно кушать свой обед и смотреть телевизор. Теперь уже все понимают, что война – это нехорошо, и вынуждены придумывать многочисленные оправдания в случае применения военной силы.
Но есть один вид войн, который под все эти самоограничения не подпадает. Этой война гражданская, самая страшная, братоубийственная. Она начинается, когда в обществе перестают действовать объединяющие его невидимые нити общих для всех представлений о хорошем и плохом, правильном и неправильном, порядочности и подлости. Лучше нашего Шолохова об этом не напишешь…
Как этой было в Царицыне
Лучше романов Михаила Шолохова – только исторические документы. Весной 1990 года, нас, студентов второкурсников истфака Волгоградского университета отправили на архивную практику в областной архив, что на улице Коммунистической. Практика оказалась более, чем специфическая. Только-только были рассекречена часть архивов Царицынского ВЧК-ОГПУ, и многочисленные дела из опечатанных на долгие годы картонных коробок были извлечены на свет. Их надо было рассортировать, и сброшюровать. Суровая капроновая нить, шило, клей и здоровенная швейная иголка на пару недель стали нашими основными орудиями познания архивного дела. Нас обучили нехитрой технике специальных переплётных стежков, на которые, в силу революционного момента, когда-то не хватило времени у деятелей Царицынского Ревтрибунала и Чрезвычайной Комиссии.
То, что нам довелось прочитать, оказалось ярче и поучительнее самых лучших произведений о гражданской войне. Ни «Конармия» Исаака Бабеля, ни «Россия, кровью умытая» Артёма Весёлого, ни «Тихий Дон» того же Шолохова не шли ни в какой сравнение с выцветшими разрозненными листиками, на которых корявым канцелярским языком полуграмотных следователей молодой Советской республики велись протоколы допросов, записывались свидетельские показания и выносились постановления о расстрелах. Сами листики были очень разные. С бумагой в 1918-1919 гг. в Царицыне было совсем плохо, и большая часть уголовных дел велась либо на обратной стороне листов из дел уголовных дел Царицынского уездного суда начала 1900-х годов, либо вообще на чём попало – полях газетных страниц, старых конвертах, иногда просто на бумажных клочках. Особенно запомнилось одно из постановлений о расстреле с подписями и печатями членов ревтрибунала, составленном на куске плотной бумаги. На оборотной её стороне оказалась красочная реклама ямайского рома, когда-то радовавшего заморским градусом царицинских купцов и мещан.
Сложные ощущения, когда в твоих руках – бюрократическое описание последних недель и дней обычных людей. Там были все. Крестьяне, утаившие зерно, священники, не дававшие вынести красноармейцам образа в серебряных окладах из церкви, мародёры, грабившие оставленные жильцами дома и обычные воришки. Некоторые дела удавалось собрать из разномастных страниц полностью, вплоть до финального приговора, некоторые обрывались, и было совершенно неясно, чем там всё закончилось. Нет, расстрельные приговоры были не все. Но много. Например, того священника, что оказал сопротивление красноармейцам-экспроприаторам, вывели в расход. Как представителя контрреволюции и классово-чуждый элемент. А вот своих, классово-близких, бывало, и миловали.
Четверо красноармейцев в расположении части перепиваются самогону. Угоняют тачанку. Три дня на ней колобродят по близлежащим хуторам. На их поиски высылают конный разъёзд. Где-то в районе Бекетовки красные кавалеристы смертельно пьяных ребят на тачанке всё же находят. И… попадают под пулемётный огонь своих же однополчан-дезертиров. Может чего-то не так сказали, или не то сделали. Но полегли все шестеро всадников. Пьяные парни на тачанке ещё сутки где-то порезвились и вернулись в расположение части с повинной. Мол, не разглядели, что это свои, а потом уже было поздно… Всё это было изложено на десятке страниц протоколов допросов. И решение трибунала: расстрелять в течение суток. С подписями, печатями, всё как положено. А потом ещё одна, последняя, страничка, об отмене предыдущего постановления «в связи с искренним и глубоким раскаянием, а так же пролетарским происхождением всех четверых». И решение – через десять суток ареста вернуть бойцов в расположение части.
К чему я об этом рассказываю? Да к тому, что в состоянии гражданской войны многие люди теряют человеческий облик. В этом состоянии уже не работают ни нравственные нормы, ни законы логики, ни здравый смысл. Друг с другом воюют граждане когда-то общего государства, которые перестали гражданами быть. И те лихачи на тачанке, и погибшие конники, и члены ревтрибунала – все сошли с ума. И правды нет ни за кем, просто одни выжили в стычке, а другие нет. В состоянии всеобщего озверения и безнаказанности люди часто не борются за идею, а просто прикрываются таковой, что бы оправдать свою корысть и неприглядное нутро.
Как это выглядит в Волгограде
Новый виток страстей вокруг будущего управления Волгоградом и проекта введения института сити-менеджера по своей бестолковости и каком-то взаимном ожесточении тоже напоминает гражданскую войну. Нет, не по общественным настроениям, а по росту степени агрессивности представителей элит, включённых в этот процесс. Но ведь и в гражданской войне принимает участие небольшой процент населения, обыватель просто прячет скарб и ждёт, когда придут грабить. Основной массе волгоградцев глубоко безразлично, как и кто будет выбирать или назначать руководителя городской администрации Волгограда. Надо быть либо слепцом, чтобы не видеть простых фактов. Сколько волгоградцев не пришли на последние выборы мэра в мае 2007 года? Почти две трети! Сколько «возмущённых» горожан выражали протест против отрешения от должности прежнего мэра? Если не считать горстку пригнанных на мороз подневольных бюджетников, то – нисколько. А может быть по этому поводу высказались массовые общественные организации или проходили сходы территориальных органов самоуправления Волгограда, ТОСов и ТСЖ? Нет. Ничего такого не было. Наши люди в своём большинстве власть не любят. Никакую. На выборы ходят крайне неохотно. И на защиту выбранных руководителей не встают.
Если откровенно, в этих фактах нет ничего, ни плохого, ни хорошего. Они просто говорят о том, что большинство горожан в последние годы совершенно индифферентно относятся с тому, что происходит с городской властью. Она всё более напоминает аппендикс в организме человека. Мы о нём вспоминаем, когда он воспаляется. Только в Волгограде врачи его удаляют, а он всё стремится отрасти заново. И за период своего отрастания этот рудимент периодически заявляет, что именно он – главный орган в организме, и без него жить просто невозможно. Опять воспаление, опять операция, и так по замкнутому кругу. Да, в идеале администрация Волгограда должна быть не аппендиксом, а головой. И даже её руководитель так и называется – Глава. Но ведь головой думают, а не только едят…
Можно попробовать перераспределить функции и полномочия, сделать главной городскую думу, а её председателя – мэром, назначить порядок подбора и избрания сити-менеджера и т.д. В качестве временной терапии это может помочь. Локализует воспаление, купирует болевые симптомы, снимет противоречия между городом и областью. Это обсуждаемый вопрос. Но есть ли кому его обсуждать? Взвешивать все за и против, приводить аргументы – юридические, политические, экономические, социальные? Уже сейчас очевидно, что цивилизованной дискуссии по этому поводу не получается. Не потому, что нет необходимости или нет площадок для обсуждения, а потому, что в Волгограде практически не осталось людей, которые к этому готовы.
Как в гражданскую войну в Царицыне, каждый на своей тачанке с бутылью самогона и всей пролетарской ненавистью к мировой буржуазии. Нет ни своих, ни чужих, всё потонуло в угаре войны всех против всех. Это лучше всего видно по форуму одного самого посещаемого волгоградского общественно-политического сайта. Там всего несколько десятков постоянных «писателей». Они выполняют де-факто специфическую роль – имитируют общественное мнение Волгограда, которого нет. Среди них есть откровенно психически больные, есть проплаченные «тролли», есть неудовлетворённые и невостребованные особи, чьё личное мнение никого в реальной жизни не интересует.
Но всех этих «людей» объединяет сразу несколько общих черт. Они не пишут под своими реальными фамилиями. Боятся, трусят. Грозят периодически оппонентам, что вычислят их по ай-пи адресу компьютера. Они ругаются, а самые вежливые вытворяют такие чудеса оскорблений, что уж лучше бы ругались матом. Они переползают с сайта на сайт и с «ветки» на «ветку», чтобы везде пометить территорию и в кого-нибудь чем-нибудь швырнуться. Любой человек, чья фамилия появляется в материалах этого сайта даже в положительном или нейтральном свете, тут же оказывается как в стае агрессивно настроенных приматов. Каждый из них по отдельности не имеет ни личности, ни фамилии, ни отчества. Но все вместе они – коллективное бессознательное Волгограда, переполненное злобой, завистью и ненавистью.
Об этом не стоило бы упоминать, если бы не одно «но». Уже не первый год этот известный сайт является для региональной элиты неотъемлемым элементом волгоградской жизни. Одни его ненавидят, другие бояться, третьи им пользуются в своих целях, есть и те, кто уважает. Но феномен этого информационного ресурса не в нём самом, а в том, что деградация качества волгоградской общественной жизни достигла того уровня, при котором наиболее востребованным является всё агрессивное и недоброжелательное. Можно хоть весь город утыкать монументами с лозунгом «Волгоград – город, в котором хочется жить!», но реальность никуда не спрячешь. Каждый год, чтобы сохранить статус города-миллионника властям приходится присоединять близлежащие поселения. А население продолжает убывать. И в областную столицу никто на ПМЖ не едет. Это не субъективное ощущение, это – статистика. Агрессивный, дискомфортный, негостеприимный, культурно деградирующий, – таким стал Волгоград в последние пятнадцать лет. Это не проблема экономики или политики. Это большая проблема с людьми. Многие так привыкли к состоянию непрекращающейся гражданской войны, что уже давно не могут и не хотят ничего созидать. Кто за белых, кто за красных, кто за зелёных… Кто-то борется с «московскими интервентами», кто-то шныряет в мародёрских поисках бюджетного куска, кто-то, как Нестор Махно, переливается всеми цветами политической радуги.
Гражданская война в человеческом измерении
Вот, к примеру, поучительная история случилась со мной незадолго до праздника 8-е марта. Звонит мне вечером по мобильному телефону приятная молодая дама по имени Татьяна, которая к тому же является главными редактором «АиФ – Нижнее Поволжье». И просит дать комментарий по поводу введения института сити-менеджера в Волгограде. Причём в интересной форме: я, по её замыслу, должен сформулировать пять пунктов «За» введение сити-менеджера, а другой эксперт – пять пунктов «Против». На этой предложение я резонно возражаю, что ни один здравомыслящий человек не может видеть в новой схеме управления городом одни плюсы, во всём есть и свои уязвимые стороны. Поэтому предлагаю написать свои комментарий по принципу «три «За» и три «Против», так будет и объективнее, и правильнее.
Собеседница соглашается и просит написать соответствующий экспертный комментарий объёмом до 2500 знаков. Срочно, поскольку номер сдаётся в печать до праздников. Честно говоря, в таком режиме согласиться работать и не всякий штатный журналист, но разве можно отказать даме, да ещё перед Международным женским днём? Рано утром, 5-го марта, откладываю все дела и сажусь за компьютер. Отправляю материал по электронной почте. Затем, как положено в приличном обществе, направляю ещё и смс-сообщение о том, что комментарий выслан.
А дальше начинаются чудеса в стиле архивов Царицынского ВЧК. Ответ на высланный мной материал по электронной почте не приходит, как впрочем, и нет ответа на смс-сообщение. Такого со мной ещё не случалось, чтобы после экстренного звонка и не менее экстренной просьбы журналист, да ещё в ранге главного редактора исчезал с горизонта. Странно, конечно, но не смертельно. Женщина, дэд-лайн, предпраздничная суета, 8-е марта…
В положенный день в очередном выпуске «АиФ-НП» никаких следов моего материала нет. Тоже как-то необычно. Неужели тяжёлая болезнь, или, не дай Бог, праздничный загул? Или суровая редколлегия регионального вкладыша уважаемого издания сочла, что автор написал какую-то откровенную лабуду? Да нет, вроде бы к моим текстам, и научным, и публицистическим пока претензий ни у кого не было, в том числе и в федеральных научных журналах, и в таких серьёзных экспертных изданиях, как www.kreml.org. Загадка.
Отгадка появилась очень скоро. Сразу после праздников, сразу на трёх интернет-сайтах появляется одна коротенькая заметочка «Как «отситить» Волгоград» этой самой г-жи Каминской по поводу ранее прошедшей пресс-конференции, которую проводили областные и городские депутаты по поводу введения новой системы управления Волгоградом: www.vlg.aif.ru/blognp/article/17322
И в этой заметочке размером в пять абзацев автор открыла мне глаза на многие удивительный вещи. Я узнал, например, что на пресс-конференции присутствующие там журналисты «пылали демократической злостью». Я, в отличие от самой г-жи Каминской, на этом мероприятии был. И этой самой «пылающей злости» не заметил. Я бы сказал, даже, к сожалению, не заметил. Атмосфера была несколько напряжённая и какая-то тягостная. Так обычно бывает, когда участники встречи держат фигу в кармане и ожидают от остальных присутствующих какой-нибудь мелкой пакости. Ну что ж, это, увы, обычная для Волгограда атмосфера общения политиков, чиновников и журналистов. Единственный острый вопрос по существу задал, как обычно, Ефим Михайлович Шустерман. Но без злости и демократического «пылания». Может быть потому, что он – профессиональный журналист и знает, что за стилистический оборот «пылали демократической злостью» на журфаке поставят два балла – искусственная и некрасивая метафора. Дурной стиль, плохой вкус, посредственная эрудиция.
Ещё я узнал из заметки Татьяны Каминской, что сказал на этой пресс-конференции то, чего я на самом деле не говорил. И вдвойне удивился, что в качестве моей прямой речи в ней была использована последняя фраза из того самого комментария, который перед праздниками вместе с поздравлениями я отправил этой самой …даме. Вырванная из контекста, кастрированная по смыслу и вставленная в событие, к которому никакого отношения не имела. Да ещё с ехидным итоговым комментарием автора экстравагантного неологизма «отситить». Вежливость в человеческих отношениях, чистоплотность в обязательствах, профессионализм журналиста, ответственность за достоверность информации в качестве главного редактора регионального отделения уважаемой газеты? Нет, это всё не актуально. Гражданская война ведь на дворе. Все вокруг враги, бей, пей, стреляй… Главное, демократическую злость не растерять и пылать ею самозабвенно.
А потом ещё в своём личном интернет-блоге к этой заметке автор присовокупила не менее примечательный комментарий: «Ранг "советника губернатора Бровко" вряд ли позволит Виктору Александровичу иметь мнение, отличное от мнения команды обладмина. И потому иногда мне кажется, что уважаемый мной Пилипенко порой транслирует не всегда свои мысли».
Попробовал позвонить девочке Тане и спросить, чьи мысли мне надо транслировать. Думал поинтересоваться, откуда она знает, что этому самому губернатору Бровко я только приятные вещи говорю, ведь я даже пишу частенько вещи неприятные. Хотел уточнить, какие обязательства на меня ещё накладывают штук шесть или семь должностей и регалий, поскольку до сих пор всегда ошибочно руководствовался только своими убеждениями. Но девочка Таня трубку не взяла. Война ведь в Волгограде идёт, гражданская. И если тебя записали во враги, то пощады не жди, как в рассказе «Сорок первый» про кровавую комиссаршу. Я и не жду.
Только вот хочется напомнить всем мальчикам и девочкам, пылающим «демократической злостью» или алчностью, или просто агрессией. Война рано или поздно заканчивается. И руины со временем превращаются в новые здания и проспекты. А вот душевно покалечившиеся и морально увечные такими и остаются на всю жизнь. И чтобы этого не случилось, при всех жизненных коллизиях надо просто помнить, что соблюдение простых правил порядочности в человеческих отношениях не даст совершить фатальных ошибок. Да и в городе станет посветлее. Злость она и есть злость, хоть демократическая, хоть какая. От неё, от человеческой злости Волгоград так и остаётся пока «городом большого будущего и печального настоящего».
RSS лента комментариев этой записи